Шейн Браун
перевод Shhh
март 2000

Бритпоп умер. Limp Bizkit и Backstreet Boys торжественно прошлись по чартам, давя своими ножищами и так уже едва дышащий жанр. И вот - спасение. Да не откуда-нибудь, а из Афин, штат Джорджия, - родины не только REM, но, как выяснилось, и славного Elephant Six Collective - свободного объединения друзей и групп, не мыслящих своей жизни без ударных поп-песен и залихватских шумов. Хотя лейбл E6 обозначен на альбомах лишь некоторых из этих групп, самые интересные идеи в последнее время исходят именно с периферии мини-культуры Elephant Six. Одна из таких периферийных групп - Of Montreal. В их музыке не услышишь отголосков Sonic Youth и Dinosaur Jr., что напрочь рушит наши представления о том, как должна звучать нормальная американская инди-группа. Песни их замысловаты, хотя и незатейливы, каждый трек - маленькая эпопея. Это поп-музыка с МОЗГАМИ.

Excellent Online представилась уникальная возможность взять телефонное интервью у фронтмена Of Montreal Кевина Барнса во время подготовки группы к июньскому туру.

Шейн: Когда вы стали играть вместе? Как собственно образовалась группа?

Кевин: Сначала были только я и Дерек. Впервые мы встретились летом 1996, на какой-то вечеринке, а после более близкого знакомства решили сколотить группу. Потом появился Брайан Хелиум - из Elf Power - стал играть у нас на басу. В таком составе мы просуществовали около года.

Ш: И в этом же составе вы записали “Cherry Peel” [первый альбом Of Montreal], да?

К: Да, “Cherry Peel” и первый EP. А потом, когда стали записывать “A Petite Tragedy” [второй альбом], Брайан решил, что не может больше играть в двух командах. С Elf Power он был гораздо дольше, чем с нами, поэтому решил полностью отдать себя им.

Ш: Тем не менее он до сих пор занимается вашим официальным сайтом, не так ли?

К: Да, мы всё еще отличные друзья... В общем, долгое время мы совсем не выступали. Закончили второй альбом и начали записывать "The Gay Parade" [третий альбом]. Тогда к нам присоединились Энди, Дотти и Джейми – благодаря им мы ожили.

Ш: Насколько я помню, Of Montreal всегда ассоциировали с Elephant Six Collective, хотя на ваших пластинках логотипа этого лейбла никогда не было. Вас такие ассоциации раздражают или, по-вашему, это вполне нормально?

К: Ну, мы же друзья. Это конечно очень здорово, потому что благодаря такому значку люди примерно знают, чего от нас ожидать. Но и странно, потому что, по большому счету, мы никакого отношения к этой компании не имеем - мы не участвовали в её организации и вообще... Не знаю - похоже, что у некоторых складывается предвзятое мнение о нас. Много мифов ходит вокруг Elephant Six. Часто бывает, подойдёт кто-нибудь, и такой, типа: "Так вы чё, парни, живёте в особняке Elephant Six? Чё, у вас там каждую неделю собрания?", а мы: "Нуу.. вообще-то нет". Вначале в компании были только Neutral Milk Hotel, Olivia Tremor Control, и Apples in Stereo. У них тогда не было лейбла, чтобы выпустить свое барахлишко, и они решили: "Хотим свой лейбл!" В общем, получилось что-то типа как у Guided By Voices, ну как Роберт Поллард раньше придумывал названия разным группам, отношения к которым не имел. Такая же ерунда вышла. А потом откуда-то взялось признание, народ стал интересоваться: "Что это за штуковина на вашей пластинке - Elephant Six?", обычно ответ был: "А, это… это типа лейбл." Мы тоже поместили такой значок на “A Petite Tragedy”, подумали, что классно будет, если люди нас заметят. Потому что всегда полно вокруг начинающих групп, не так-то легко выделиться среди них, а нас ведь действительно заметили.

Ш: Практически во всех статьях, написанных об Elephant Six, говорится что-нибудь такое: "Вы посмотрите, какие замечательные группы, послушайте, какой восхитительный ретро-саунд. Да здравствуют шестидесятые!" Но, как мне кажется, в вашем случае есть нечто большее, чем просто производная от поп-музыки шестидесятых.

К: Хм.. Не то чтобы мы явились с просветительской миссией показать людям, какими были шестидесятые, но, без сомнения, та эпоха действительно повлияла на всех нас. Дух, атмосфера шестидесятых, когда к музыке относились как к искусству - концептуально, творчески, увлечённо.

Ш: Очень впечатляет разница между первыми двумя альбомами. С музыкальной точки зрения, “Cherry Peel” - довольно откровенный гитарный поп. Второй же альбом как будто записывался в соавторстве с Брайаном Уилсоном. Это продвижение в сторону экспериментов произошло само собой или было результатом сознательных усилий?

К: Началось всё на самом деле на “Cherry Peel”. Первой песней, что я написал в новом для себя стиле, была “Everything Disappears”, первый трек на альбоме. Видишь ли, я всегда восхищался игрой джазовых гитаристов, например, тех, что играли с Кэбом Кэллоуэем или Бенни Гудмэном... У них потрясающая манера исполнения. Благодаря им я понял, что гитара - это не просто три аккорда, стал больше экспериментировать и вообще много нового узнал об этом инструменте. Я всё свободное время посвящал тому, чтобы научиться играть новые сложные аккорды, хотя названий большинства из них так и не знаю [смеётся]. Я тогда чуть не свихнулся, выдумывая, как в одну песню можно впихнуть побольше интересных аккордов. Теперь же я просто сажусь и пишу песню, а мелодия каким-то чудом меняется каждые десять секунд, сама по себе. Так, вместо того, чтобы долбить один аккорд в течение четырех тактов, я лучше буду в каждом такте играть новый [смеётся]. Многие песни на “Cherry Peel” были написаны еще до того, как на меня начали влиять джазовые гитаристы. Например, “Sleeping in the Beetle Bug”, “This Feeling”, “I Was Watching Your Eyes” - это все простые рок-песни. Но одновременно с “Everything Disappears” я написал “Little Viola Hidden in the Orchestra” - в таком же духе, и с тех пор я лёгких путей не ищу.

Ш: Один мой друг говорит, что ему больше всего нравится слушать песни Of Montreal в первый раз - тогда совершенно невозможно угадать, куда ведёт вокальная партия. Ожидаешь одного, а выходит совершенно наоборот, песня будто издевается над тобой.

К: Клёво [смеётся].

Ш: Когда вы записывали второй альбом, вы сознательно оставили позади поп-традиции, и решили связать все песни в единую концепцию [“A Petite Tragedy” рассказывает печальную историю любовных отношений - от её начала до неизбежного завершения]. Почему вы пошли по такому пути?

К: Мы вечно болтались по Афинам, нашему родному городу, вместе с Джулианом Костером из The Music Tapes и Neutral Milk Hotel. Фантазировали, какую будем сочинять музыку, хотелось делать что-то более сложное, чем поп. А я к тому же еще в школе начал писать короткие рассказы, и часто мечтал положить их на музыку. В “The Gay Parade” таких небольших рассказов даже больше, чем в “A Petite Tragedy”. “A Petite Tragedy” - это просто один лейтмотив, “The Gay Parade” же как одеяло, сотканное из множества маленьких лейтмотивчиков.

Ш: Да, очень витиевато, сразу вспоминаются The Kinks и Blur эпохи “Parklife”.

К: Да, влияние Рэя Дэвиса тут определенно есть. Когда я впервые услышал “The Kinks are the Village Green Preservation Society”, я понял, что все те написанные мной коротенькие рассказы можно превратить в песни. Вот что действительно меня вдохновило. Однако, что касается “The Gay Parade”, не могу сказать, что это очень прочувствованный, личный альбом. Таковым был “Cherry Peel”, а сейчас я больше выдумываю персонажей и их истории. Конечно, моих собственных эмоций там достаточно, но в основном это просто истории разных вымышленных героев. Это, с одной стороны, очень здорово, но меня немного беспокоит то, что я как будто отстранен от своего творчества, ну вроде не вкладываю душу, все дела...[смеётся]

Ш: А новый альбом тоже будет в таком духе?

К: Ну, в основном, это тоже будет концептуальная пластинка, с выдуманными персонажами и их историями. Но также там будет несколько простых песенок о любви, по крайней мере, одна-две. Мне хочется на этом альбоме соединить лучшие моменты “A Petite Tragedy” и “The Gay Parade”.

Ш: Поговорим об основных темах твоих песен. У тебя очень много песен о любви, это неудивительно. Но особого внимания, на мой взгляд, заслуживает тот факт, что ты много пишешь о смерти, - от человека вроде тебя такого ожидаешь меньше всего.

К: У меня был период, когда я очень много думал о смерти. Песни “Scenes From My Funeral” и “Buried With Me” были написаны, когда умирал мой дядя. Ну... нет, я на самом деле не так уж и часто пою о смерти [смеётся], просто были моменты, когда я думал об этом больше, чем сейчас.

Ш: В чём разница между Кевином Барнсом и "Клодом Робертом" [вымышленный Барнсом рассказчик, который появляется в конце “The Gay Parade” и благодарит слушателей]? Почему бы не сказать просто "Привет, это Кевин Барнс, и я благодарю Вас..."?

К: Мы с братом вечно придумываем персонажей для себя или друг для друга, и Клод - один из них. Он один из главных героев на следующем альбоме. Он влюбляется в Сoquelicot и отправляется в свой новый дом на ледяном острове из эмульгатора лецитина. Клод - очень галантный и красивый мужчина, я бы хотел быть таким, как он.

Ш: А что такое Coquelicot?

К: В переводе с французского это значит мак. А вообще, это одна из главных героинь нашего следующего альбома “Coquelicot Asleep in the Poppies: A Variety of Whimsical Verse”.

Ш: Имена, использованные в “The Gay Parade” [Claude Robert, Nickee Coco, Jaques Lamure, Hector Armano, Tulip Baroo и другие], имеют отношение к каким-нибудь реальным людям или они исключительно плод твоего воображения?

К: Ники Коко - художественное воплощение моей хорошей подруги. Так в детстве из-за большой головы её называла мама ["Coco" = кокос, прим. перев.]. Остальные персонажи полностью вымышленные.

Ш: Иногда слушаешь вашу музыку, и понять не можешь, откуда могут взяться такие звуки! Расскажи историю какого-нибудь необычного звука.

К: Ну, у меня была такая сушилка для одежды, очень-очень шумная. С ней что-то было не в порядке, звук был как у железнодорожного состава. Я хотел купить новую или починить ту, но решил сначала записать её. Этот звук мы использовали в треке “The Problem With April”. Он едва различим, но услышать можно, когда идет строчка “the blues keep piling up...”. Вот, сушилку записали - по-моему, весело. Да, ещё для той же песни мы задумали сделать на заднем плане шум вечеринки - закрылись в туалете, взяли туда бокалы с шампанским и микрофон и разыграли вечеринку [смеётся]. Вот так, у нас была вечеринка в туалете.

Ш: Сколько времени у вас обычно занимает запись одного альбома?

К: Точно я вряд ли смогу сказать. На “The Gay Parade” ушло два года. Хотя большая часть его была записана в течение месяцев семи. А, да, у нас были тогда проблемы с Bar-None Records, и у нас ни на то больше времени не было, альбом временно положили на полку, а потом, месяцев через шесть-семь, снова достали и продолжили работать.

Ш: Мне интересно, как вы выбираете песни для каверов. Особенно интригует кавер песни Йоко Оно. [“I Felt Like Smashing My Face Through a Plate Glass Window” с “The Bird Who Continues to Eat the Rabbit’s Flower EP”]

К: Мы все очень уважаем Йоко и любим эту песню. В прошлом году мы получили от неё открытку, она написала, что Шон поставил ей наш кавер и он ей очень понравился.

Ш: На новой компиляции, которая вышла совсем недавно, есть кавер песни “Spoonful of Sugar” группы The Gants. Извините, но что это за группа такая?

К: В 60-х были такие ребята в Миссиссипи. Нас с их творчеством познакомил Фуру из 100 Guitar Mania. Они не то, чтобы были очень супер, просто нам понравилась песня, мы записали её для семидюймового трибьюта The Gants, который вышел на японском лейбле 100 Guitar Mania.

Ш: Раз уж мы заговорили о новой компиляции, что обозначает ее название [“Horse and Elephant Eatery (No Elephants Allowed): The Singles and Songles Album”]? Это как-то касается Elephant Six?

К: Нет. Это идея моего брата Дейва. Сначала это было название для одной его картины.

Ш: Наверняка вам очень сложно или почти невозможно бывает сыграть некоторые ваши композиции вживую. Но их все равно нужно играть на концертах - насколько сильные изменения они претерпевают?

К: Ну, нам приходится пользоваться сэмплами. Ты прав, многие вещи мы действительно не можем играть на концертах, потому что у нас нет супер-крутых звукооператоров. Вот нам и приходится сэмплировать некоторые звуки... Например, The Gay Parade-тур в этом отношении был обалденный, мало кто ожидал от нас такого... Нам постоянно говорили, мол, "Мы, ребят, не думали, что вы на такое способны, а вы, оказывается, вон какие!"

Ш: А ещё вы любите устраивать небольшие театральные представления на концертах...

К: Иногда. Чаще нет. The Gay Parade-тур - исключение, да, мы хотели, чтобы наши шоу были ярче, театральнее. Не знаю почему, просто так казалось правильней. У меня была маленькая вступительная речь... Мы играли “Old Familiar Way”, я выходил на сцену с раскрашенным лицом и торжественно так: "Спасибо, господа и дамы, бла-бла-бла." Весело было.. Но потом мы всё же вернулись к обычному распорядку рок-тура. Хотя для предстоящего турне, наверно, опять придумаем шоу - мой брат Дэвид здорово нам помогает в этом...

Ш: Это ведь он оформляет альбомы?

К: Ага. Он человек-идея, носит в голове тысячи разных придумок. Обожает устраивать представления. В этот раз мы определенно сотворим что-то интересное.

Ш: Уверен, дружба с Джулианом Костером тут сыграла важную роль - будешь отрицать? [Сайд-проект Костера The Music Tapes более славен своими шоу, нежели записями.]

К: [смеётся] Не буду. Мы с Джулианом вообще-то как-то вместе делали тур The Music Tapes, я там на банджо всяком играл, и мой брат нам помогал, так что здорово повеселились.

Ш: Ты можешь дать определение "ПОП"-музыки?

К: Думаю это любая музыка, где много разных цветов. Я себе представляю её как нечто живое и прекрасное. Лучше всего удаётся ухватить суть поп-музыки, по-моему, бразильской группе Os Mutantes. Я их обожаю.

Ш: Ну а что ты вообще думаешь о современной поп-сцене? Есть ли место группе Of Montreal среди всех этих N’Sync и Korn? Или же вы чувствуете себя уютно в своей инди-нише?

К: Ну, конечно, немного огорчает тот факт, что нам приходится работать. Я бы с удовольствием сконцентрировался только на музыке. В общем, с финансами у нас не очень хорошо. Это грустно, да, может мы не в свое время родились...[смеётся]

Ш: А как на вас реагируют, скажем, поклонники традиционных инди-групп, скажем Pavement, Built To Spill? Они легко воспринимают инди-поп Elephant Six?

К: Мне кажется, что у людей, которые любят инди-поп вроде Built To Spill или Pavement, не должно быть проблем с пониманием того, что делаем мы, потому что это по сути почти одно и то же. На нас повлияли одни и те же музыканты. Думаю, инди-сообщество открыто для восприятия самых различных музыкальных стилей.

Ш: Поскольку это интервью от вебсайта, задам вопрос, который задаю всем группам. Как ты относишься к Интернет? Что это, по-твоему, - будущее коммуникации или воплощение зла?

К: [смеётся] Интернет предоставляет огромные возможности. И это здорово. Ну, как у любой другой вещи или идеи, у него есть свои плюсы и минусы.

Ш: Как думаешь, есть ли его заслуга в том, что количество ваших поклонников растет?

К: Хорошо, что у нас есть message board. Мы можем болтать с людьми, которых встретить в оффлайне невозможно даже теоретически. В этом определённо что-то есть. Но с другой стороны, страшно - иногда читаешь что-нибудь и не можешь поверить что какой-то твой знакомый мог такое ляпнуть.

Ш: Так какие у вас планы относительно нового альбома?

К: Сейчас мы где-то в середине процесса. Думаю... да, к середине осени он наверно будет готов. А выпустим скорее всего не раньше, чем в феврале. Сейчас мы записываем альбом, но вскоре нам придётся приостановить запись и начать готовиться к июньскому туру. Три недели будем выступать, потом с недельку отдохнём, и обратно в студию. В общем, времени немного.

> гостевая книга

> сообщество

> ссылки

руководитель проекта: Андрей Шамрай
дизайн: Александр Сысоев
©odd.ru