инDИка: Неопсиходелический инди-поп: Grandaddy. Интервью. Часть III

> Интервью для сайта Comes With A Smile

Текст: Мэтт Дорнан
перевод Андрей Капитонов
1998

Я и Джейсон Литл сидим рядом, болтаем о скейтбордах, потягиваем “Эвиан” и оглядываем бескрайние просторы ярмарки в Шеппердс Буш. Остальные музыканты прогуливаются где-то за пределами гримерки. Чуть позже, когда на сцене появятся Super Furry Animals, я тоже выйду куда-нибудь погулять и ярмарочные огни озарят вечер Западного Лондона. Пока же я пытаюсь бороться с шумом вокруг нас и провести интервью с вокалистом Grandaddy . Он известен тем, что редко поддерживает разговор о своем умении сочинять песни, однако в данный момент выглядит довольно расслабленно, и я решаюсь задать свой первый вопрос.

Мэтт Дорнан: Мне кажется, философия Grandaddy звучит примерно так: “Мы серьезно относимся к нашей музыке, но не хотим, чтобы она серьезно воспринималась слушателями”. Или так: “Нам очень нравится создавать музыку, и мы надеемся, что людям нравится ее слушать”. Насколько мои утверждения справедливы?

Джейсон Литл: Мне совсем не хочется, чтобы наше звучание был чересчур наивным или, наоборот, слишком заумным. Музыка - это попытка передать те глубокие чувства, что я испытываю. И сохранять связь музыки с жизнью – для меня самое главное. Я соглашусь с обоими твоими утверждениями. Люди говорят, что у меня неплохое чувство юмора. Я надеюсь, что это обстоятельство помогает сделать какие-то вещи более менее сносными и не принимать все слишком близко к сердцу. В музыке это особенно важно. Мне нравится разная музыка, но, думаю, самая лучшая та, которая помогает как-то отвлечься, перенестись в другое место и просто скинуть груз забот.

МД: Как-то раз, в вашей группе восхищённо отзывались о пластинке группы Home. Например, Аарон описывал ее как “очень разноплановую, но вместе с тем – цельную и доступную”. Почти то же самое можно сказать и о вашем альбоме “Under The Western Freeway”. Вы используете схожий подход?

ДЛ: Я был очень взволнован, когда наткнулся на эту группу. Я думаю, что их музыка очень индивидуальна и понятна немногим. В прессе о Home обычно пишут как о людях, которые значительнее и уникальнее, чем все остальные. Но, похоже, Home и вправду в чем-то нам близки.

МД: Ты испытываешь любовь к свежему воздуху, сравнимую разве что с твоей любовью к пиву. Насколько для тебя важно твое здоровье?

ДЛ: (смеется) Да уж, неплохой контраст. Однако это помогает расслабиться не только после гастролей, но и вообще отойти от жизни с группой. Как только я приезжаю домой, я начинаю активно путешествовать на велосипеде. Конечно же, мне требуется какое-то время, чтобы переключиться. На это у меня уходит примерно неделя, а потом я снова медленно начинаю обретать человеческий облик.

МД: А не мог бы ты расставить в порядке значимости - музыку, свежий воздух, пиво и скейтборд?

ДЛ: Думаю, если бы мы могли совмещать все это вместе, это было бы здорово. Около четырех месяцев я прожил в Лос-Анджелесе – для меня это довольно долгий срок. Так вот, там был скейт-парк, который назывался Upland. Это очень известный парк, там использовалось целых три уровня защиты от смога. Первый был так себе, второй – еще хуже, про третий я вообще не говорю. Кататься там было почти невозможно. Ты мог проехать всего пару раз, а у тебя уже создавалось ощущение, будто ты совершил пробежку по угольной шахте, или что-то вроде того.

МД: Для меня, как человека, который не вставал на скейтборд уже примерно лет двадцать остаётся загадкой, чем это занятие так привлекательно? Выбросом адреналина?

ДЛ: Ну да, и это тоже. Когда я был моложе, я решил, что меня больше привлекают индивидуальные виды спорта, а в скейтбординге к тому же был вызов. Благодаря этому спорту моя жизнь долгие годы оставалась очень насыщенной. Правда, у меня было несколько серьезных травм, и одна из них положила конец этому увлечению. Я повредил одну из связок на правом колене. И все, что меня так привлекало и поглощало без остатка, внезапно закончилось. Мне кажется, совсем не сложно понять, какой заряд энергии дает этот спорт. Но внезапно я обнаружил, что не могу получить его где-то еще.

Скейтбординг – очень эмоциональная штука, и как только ты достигаешь более высокого уровня, ты уже можешь оценить все его плюсы.

Ты даже сможешь различать людские характеры, наблюдая за тем, как люди катаются. Плавно, изящно или наоборот агрессивно – это о многом говорит. Но когда я прекратил этим заниматься, я подумал, что должен найти какую-то замену, и считаю, что мне повезло, так как теперь я могу выразить себя в музыке.

МД: Я знаю, ты не очень любишь анализировать свои песни. И все же согласен ли ты, что вещь “I’m In Love With No-One” (доступная на EP в одном из номеров журнала “Shack Cake”) получилась слишком личной, чтобы выпускать её массовым тиражом?

ДЛ: Мы как-то играли ее во время сессий у Джона Пила. Я использовал там абсолютно другую аранжировку, которая позволила вовлечь в процесс всех участников группы. А версия в “Shack Cake”, действительно, очень интимная, из разряда песен, которые поёшь в одиночку в собственной спальне. Честно говоря, я стараюсь избегать песен, которые слишком длинны, потому что не хочу утомлять людей. Для меня самое главное – выразить основную идею за максимально короткое время.

МД: Тебе очень нравится слушать музыку в наушниках. А что ты слушаешь в них прямо сейчас?

ДЛ: Среди последних приобретений – альбом Cornelius. Он просто ласкает слух. Разные записи я покупаю по разным причинам. Какие-то вещи я приобретаю только на виниле, чтобы ставить их дома, а какие-то – на CD, чтобы была возможность слушать их чаще.

МД: Если говорить о текстах песен, то, похоже, ты стараешься найти что-то веселое, даже описывая чьи-то неудачи. А еще ты находишь удовольствие в каких-то земных и обыденных вещах.

ДЛ: Если бы я захотел записать нечто концептуальное, то это бы надолго стало моей целью. Это же чудо - создавать изумительную, прекрасно звучащую музыку, которая бы появлялась благодаря чему-то совсем незначительному. Например, у нас есть песня “For The Dishwasher”, которую я сочинил во время велопрогулки на одну из своих жалких работенок. Тогда был самый обычный вечер, и вокруг меня абсолютно ничего не происходило.

Мне кажется, если я буду пытаться оставаться самым обычным человеком, который умеет выражать свои мысли необычным способом, то, может быть, кто-то и извлечет из наших песен нечто такое, что когда-то поразило и меня.

Например, мне с огромным трудом даются почти все книги о Джеффе Линне, но каждый раз, когда мне где-нибудь удавалось прочесть о нём, как о нормальном земном парне, для меня это становилось удивительным открытием.

МД: Если вспомнить все группы, с которыми вас сравнивали, какое сравнение было самым лестным, а какое – самым неприятным?

ДЛ: На самом деле меня немного сбивает с толку, когда нас сравнивают с Beach Boys. И, рискну показаться неблагодарным, я не очень-то ценю группу Eels. Пару раз нас с ними сравнивали. Мне кажется, я догадываюсь почему, но, по-моему, у них абсолютно другая музыка. Было бы здорово, если бы люди начинали сопоставлять не музыку, а что-нибудь другое. Свои переживания, ощущения, что-то увиденное... не знаю.

В любом случае я бы не хотел, чтобы наше творчество становилось слишком претенциозным. Ведь это повлечет за собой покупку новых инструментов, а это лишь дополнительные траты.

МД: Насколько для участников Grandaddy важно мнение журналистов?

ДЛ: Однажды я задумался: “А как бы абсолютно незнакомые с нами люди -восприняли нашу музыку?” Эти воспоминания все еще живы во мне, и я до сих пор способен реагировать, когда узнаю, что нас обсуждают. Я ведь помню те времена, когда нас вообще никто не знал.